Архив > Один против огня
История Клода Кастелло
Азъ:
А если Art/Craft (Photography) качано?
Kim:
Нуок, пусть будет
Азъ:
Я вернулся назад, запер входную дверь. (Там, засов, шпингалет, защелка наверняка есть что-то похожее) Затем прошел на кухню, где разжился керосиновой лампой. Как можно скорее зажег ее и, не тратя более ни одной лишней секунды, спустился в погреб.
Kim:
Дневной свет слабо освещает подземное помещение, и ты запоздало думаешь что можно было бы обойтись без керосинки. Теплая лампа в дневное время может вызовет подозрения... ну, куда деваться. Ты осматриваешься.
Твое первое впечатление - что Мэй просто хранит здесь всякое барахло, но тут слишком много контейнеров, наваленных в неаккуратные кучи. Через несколько ударов сердца ты понял, что все это - саквояжи, чемоданы и дорожные сумки, которые берут с собой в путешествия. Их тут около двенадцати.
Это открытие тебя потрясло. Взяв себя в руки, ты проверяешь этикетки. Ты сосчитал восемь или девять разных имен, прежде чем прерваться. Проскользнув обратно, ты трясущимися руками закрываешь люк, кладешь сверху коврик и задвигаешь кровать так, как будто никто здесь не был.
Мэй, к счастью, все еще не вернулась.
Азъ:
Дневник Клода Кастелло: 26 августа 1922 года, суббота.
Приятно сознавать, что ты не ошибся в людях – так говорят. Поганая туфта! Спускаясь вниз, в подвал, я до самой последней секунды не верил, что моя хозяйка, такая приятная на первый взгляд женщина, мать, в конце концов, окажется членом банды. Одной из тех, кто грабит одиноких путешественников. Признаться, я был разочарован. Чтож, жизнь полна разочарований. Хочешь выжить – привыкай. Интересно, что происходит потом с жертвами этих ограблений? Может, они стоят себе на дороге, проклинают Силаса и судьбу, но их жизням ничто не угрожает? Или все куда хуже, и местные не останавливаются и перед убийством? Надо поговорить с Рут. Не знаю как, но надо найти возможность поговорить с ней наедине, похоже, она и в самом деле желает мне добра.
Я вернулся на кухню, налил себе немного похлебки и буквально опрокинул ее в себя. Есть уже не хотелось, но мне требовалось оставить следы приема пищи, чтобы Мэй ничего не заподозрила. Я оставил тарелку на столе. Затем отрезал кусок хлеба, но жевать его не хотелось – выкину по дороге. Недурно было бы сфотографировать этот подвальчик – уже какие-то улики. Благо, фотоаппарат лежал в моем саквояже. Впрочем, пока что его время не пришло. Почти полдень – пора отправляться в ратушу. Я проверил свой револьвер, сунул его обратно в кобуру и вышел на улицу.
двигаю в ратушу
Навигация
Перейти к полной версии